Неточные совпадения
— Вообще весьма неопределенные права пассажиров на выбор места, — сказал Алексей Александрович, обтирая
платком концы своих пальцев.
Губернаторша, сказав два-три слова, наконец отошла с дочерью в другой
конец залы к другим гостям, а Чичиков все еще стоял неподвижно на одном и том же месте, как человек, который весело вышел на улицу, с тем чтобы прогуляться, с глазами, расположенными глядеть на все, и вдруг неподвижно остановился, вспомнив, что он позабыл что-то и уж тогда глупее ничего не может быть такого человека: вмиг беззаботное выражение слетает с лица его; он силится припомнить, что позабыл он, — не
платок ли? но
платок в кармане; не деньги ли? но деньги тоже в кармане, все, кажется, при нем, а между тем какой-то неведомый дух шепчет ему в уши, что он позабыл что-то.
— Ничего, это все ничего, ты слушай, пожалуйста. Вот я пошла. Ну-с, прихожу в большой страшеннейший магазин; там куча народа. Меня затолкали; однако я выбралась и подошла к черному человеку в очках. Что я ему сказала, я ничего не помню; под
конец он усмехнулся, порылся в моей корзине, посмотрел кое-что, потом снова завернул, как было, в
платок и отдал обратно.
Расцеловав подруг, Сомова села рядом с Климом, отирая потное лицо свое
концом головного
платка, ощупывая Самгина веселым взглядом.
На него смотрели человек пятнадцать, рассеянных по комнате, Самгину казалось, что все смотрят так же, как он: брезгливо, со страхом, ожидая необыкновенного. У двери сидела прислуга: кухарка, горничная, молодой дворник Аким; кухарка беззвучно плакала, отирая глаза
концом головного
платка. Самгин сел рядом с человеком, согнувшимся на стуле, опираясь локтями о колена, охватив голову ладонями.
Но Клим видел, что Лида, слушая рассказы отца поджав губы, не верит им. Она треплет
платок или
конец своего гимназического передника, смотрит в пол или в сторону, как бы стыдясь взглянуть в широкое, туго налитое кровью бородатое лицо. Клим все-таки сказал...
Густо двигались люди с флагами, иконами, портретами царя и царицы в багетных рамках; изредка проплывала яркая фигурка женщины, одна из них шла, подняв нераскрытый красный зонтик, на
конце его болтался белый
платок.
Он послушно положил руки на стол, как на клавиатуру, а
конец галстука погрузил в стакан чая. Это его сконфузило, и, вытирая галстук
платком, он сказал...
— Батюшка ты, светик! — приговаривала она, утирая
концом головного
платка глаза. — Сиротка бедный! нет у тебя родимой матушки, некому благословить-то тебя… Дай хоть я перекрещу тебя, красавец мой!..
— Где
платок? Нету
платка! — говорил Захар, разводя руками и озираясь во все углы. — Да вон он, — вдруг сердито захрипел он, — под вами! Вон
конец торчит. Сами лежите на нем, а спрашиваете
платка!
Захар не нашел, что сказать, только вздохнул так, что
концы шейного
платка затрепетали у него на груди.
— Воровство! — шептал он, стоя в нерешимости и отирая пот
платком с лица. — А завтра опять игра в загадки, опять русалочные глаза, опять, злобно, с грубым смехом, брошенное мне в глаза: «Вас люблю!»
Конец пытке — узнаю! — решил он и бросился в кусты.
Она была там и сама читала за раздвижным аналоем канон богородице; в уголке ютились какие-то старухи в темных
платках, повязанных по-раскольничьи, то есть по спине были распушены два
конца, как это делают татарки.
Из всего «Кавалера de Maison rouge» я помнил лишь то, как он, переодетый якобинцем, отсчитывает шагами плиты в каком-то зале и в
конце выходит из-под эшафота, на котором казнили прекраснейшую из королев, с
платком, обагренным ее кровью.
Стоял уже
конец весны. Выпадали совсем жаркие дни, какие бывают только летом. По дороге из Заполья к Городищу шли три путника, которых издали можно было принять за богомолов. Впереди шла в коротком ситцевом платье Харитина, повязанная по-крестьянски простым бумажным
платком. За ней шагали Полуянов и Михей Зотыч. Старик шел бодро, помахивая длинною черемуховою палкой, с какою гонят стада пастухи.
Бабушка заплакала, спрятав лицо в
конец головного
платка. Мужики, согнувшись, торопливо начали сбрасывать землю в могилу, захлюпала вода; спрыгнув с гроба, лягушки стали бросаться на стенки ямы, комья земли сшибали их на дно.
Они встретились на паперти; она приветствовала его с веселой и ласковой важностью. Солнце ярко освещало молодую траву на церковном дворе, пестрые платья и
платки женщин; колокола соседних церквей гудели в вышине; воробьи чирикали по заборам. Лаврецкий стоял с непокрытой головой и улыбался; легкий ветерок вздымал его волосы и
концы лент Лизиной шляпы. Он посадил Лизу и бывшую с ней Леночку в карету, роздал все свои деньги нищим и тихонько побрел домой.
Из Туляцкого и Хохлацкого
концов, как муравьи, ползли мужики, а за ними пестрели бабьи
платки и сарафаны.
Это была цветущая женщина, напоминавшая фигурой Домнушку, но с мелкими чертами злого лица. Она была разодета в яркий сарафан из китайки с желтыми разводами по красному полю и кокетливо закрывала нижнюю часть лица
концами красного кумачного
платка, кое-как накинутого на голову.
При входе Райнера она тотчас начала связывать
концы этого
платка у себя за спиною и торопливо произнесла...
Платье его было все пропылено, так что пыль въелась в него и не отчищалась, рубашка измятая, шея повязана черным
платком,
концы которого висели до половины груди.
В ее квартире была устроена тайная типография, и когда жандармы, узнав об этом, явились с обыском, она, успев за минуту перед их приходом переодеться горничной, ушла, встретив у ворот дома своих гостей, и без верхнего платья, в легком
платке на голове и с жестянкой для керосина в руках, зимою, в крепкий мороз, прошла весь город из
конца в
конец.
Привередлива она тоже была, покойница, особливо под
конец жития:
платок это или четки там подле, кажется, лежат, а она сама ни в свете руки за ними не подымет, все Маврушка подай; натерпелась-таки я с ней.
Даже Авдотья, стоя поодаль и утирая слезы
концом головного
платка, всхлипывала...
Она прослезилась и
концом шейного
платка утерла глаза.
В это время мы поднялись во второй этаж и шли по тесному коридору, с выходом на стеклянную галерею слева. Направо я увидел ряд дверей — четыре или пять, — разделенных неправильными промежутками. Я остановил женщину. Толстая крикливая особа лет сорока, с повязанной
платком головой и щеткой в руках, узнав, что мы справляемся, дома ли Гез, бешено показала на противоположную дверь в дальнем
конце.
— Лучше броситься в воду: разом
конец! — сказал Крупов, тоже несколько оскорбленный, и вынул красный
платок.
Засыпая в своей кровати крепким молодым сном, Нюша каждый вечер наблюдала одну и ту же картину: в переднем углу, накрывшись большим темным шелковым
платком, пущенным на спину в два
конца, как носят все кержанки, бабушка молится целые часы напролет, откладываются широкие кресты, а по лестовке отсчитываются большие и малые поклоны.
Старик сидел на стуле, упираясь ладонями в колени. Он снял с головы шапочку и вытирал лысину
платком. Очки его съехали на
конец носа, он смотрел в лицо Евсея через них. Теперь у него две пары глаз; настоящие — маленькие, неподвижные, тёмно-серого цвета, с красными веками.
Молодой, рыжий, с надвинутым на затылок кепи офицер махнул белым
платком, и двенадцать ружей блеснули на ярком утреннем солнце светлыми стволами и в одну линию, параллельно земле, вытянулись впереди солдат, сделавших такое движение, будто бы они хотели достать
концами острых штыков солдатика в саване, а ноги их примерзли к земле.
Молодая женщина, скинув обувь, измокшую от росы, обтирала
концом большого
платка розовую, маленькую ножку, едва разрисованную лиловыми тонкими жилками, украшенную нежными прозрачными ноготками; она по временам поднимала голову, отряхнув волосы, ниспадающие на лицо, и улыбалась своему спутнику, который, облокотясь на руку, кидал рассеянные взгляды, то на нее, то на небо, то в чащу леса; по временам он наморщивал брови, когда мрачная мысль прокрадывалась в уме его, по временам неожиданная влажность покрывала его голубые глаза, и если в это время они встречали радужную улыбку подруги, то быстро опускались, как будто бы пораженные ярким лучом солнца.
Жили Артамоновы ни с кем не знакомясь, хозяйство их вела толстая старуха, вся в чёрном, она повязывала голову чёрным
платком так, что,
концы его торчали рогами, говорила каким-то мятым языком, мало и непонятно, точно не русская; от неё ничего нельзя было узнать об Артамоновых.
Молодая женщина зажала рот
концом байкового
платка, села на лавку и затряслась от плача. Завитки ее светлых волос, намокшие от растаявшего снега, выбились на лоб.
Охотник вытягивает ему ноги, складывает ровно крылья, выправляет хвостовые перья и, оставя на свободе одну голову, спеленывает его в
платок, нарочно для того сшитый вдвое, с отверстием для головы, плотно обвивает краями
платка и завязывает слегка снурком или тесемкой; в таком положении носит он на ладони спеленанного гнездаря по крайней мере часа два, и непременно там, где много толпится народа; потом, развязав сзади пеленку, надевает ему на ноги нагавки с опутинками, которые привязываются обыкновенною петлею к должнику, [Нагавками, или обносцами, называются суконные или кожаные, но подшитые тоненьким суконцем онучки, шириною в большой палец, которыми обертывают просторно, в одну рядь, ноги ястреба; па онучках, то есть пагавках, нашиты опутинки, плетеные тесемочки волос в тридцать, длиною четверти в полторы; каждая опутинка нижним
концом своим продевается в петельку, пришитую к нагавке, затягивается и держится крепко и свободно на ноге.
Феша прыснула себе в руку и начала делать какие-то особенные знаки по направлению к окнам, в одном из которых торчала голова в
платке, прильнув побелевшим
концом носа к стеклу; совершенно круглое лицо с детским выражением напряженно старалось рассмотреть меня маленькими серыми глазками, а когда я обернулся, это лицо с смущенной улыбкой спряталось за косяк, откуда виднелся только кончик круглого, как пуговица, носа, все еще белого от сильного давления о стекло.
Выжди у коноплей… ишь, только заблаговестили…» Бабы, которые позажиточнее, в высоких «кичках», обшитых блестками и позументом, с низаными подзатыльниками, в пестрых котах и ярких полосатых исподницах или, кто победнее, попросту повязав голову писаным алым
платком, врозь
концы, да натянув на плечи мужнин серый жупан, потянулись вдоль усадьбы, блистая на солнце, как раззолоченные пряники и коврижки.
У Иосафа сердце готово было разорваться на части. Он тупо и как-то бессмысленно смотрел на нее, но в зале раздались мужские шаги. Костырева торопливо вынула из своего кармана тонкий, с вышитыми
концами, батистовый
платок и поспешно обтерла им свои глазки. Иосаф при этом почувствовал прелестный запах каких-то духов.
Она вздохнула, не торопясь достала из-за пояса
платок, заботливо вытерла потное лицо Николая, потом, перекинув на грудь себе толстую косу, молча стала играть розовой лентой, вплетённой в
конец её. Брови её сошлись в одну линию, она плотно поджала красные губы и пытливо уставилась глазами в сердитое, хмурое лицо Назарова.
Незаметно отирает глаза
концом головного
платка. Досекин уважительно и ласково просит её...
Огнев поглядывал на открытую голову и
платок Верочки, и в душе его один за другим воскресали весенние и летние дни; то было время, когда вдали от своего серого петербургского номера, наслаждаясь ласками хороших людей, природой и любимым трудом, не успевал он замечать, как утренние зори сменялись вечерними и как один за другим, пророча
конец лета, переставали петь сначала соловей, потом перепел, а немного позже коростель…
Стянутый узлом
платок концами торчал, как два рога, малолетняя же просительница сомнамбулически шлялась по огромной, явно пустой зале, ничего не ища и во всем положась и только приговаривая...
Тут завидела Таня, что идет к ней навстречу с другого
конца деревни высокая, статная женщина, далеко еще не старая, в темно-синем крашенинном сарафане с оловянными пуговками, в ситцевых рукавах, с пестрым бумажным
платком на голове и лычным пестером [Пестер, иначе пещур, — заплечная котомка из лыка, иногда прутьев.] за плечами. Бодрым ходом подвигается она к Тане. Поравнявшись, окинула девушку пытливым, но добрым и ласковым взором и с приветной улыбкой ей молвила...
Петра Солноворота [Июня 12-го.] —
конец весны, начало лету. Своротило солнышко на зиму, красно лето на жары пошло. Останные посевы гречихи покончены, на самых запоздалых капустниках рассада посажена, на последнюю рассадину горшок опрокинут, дикарь [Гранитный камень. В лесах за Волгой немало таких гранитных валунов.] навален и белый плат разостлан с приговорами: «Уродись ты, капуста, гола горшком, туга камешком, бела полотняным
платком».
Настасья расплакалась и, вытираясь
концами ситцевого головного
платка, сквозь слезы сказала...
Некоторые — люди хозяйственные, не пропивавшие жалованья и «заслуги» [«Заслугой» назывались деньги, которые выдавались непьющим матросам на руки за невыпитые ими казенные чарки, и деньги, которые оставались за несъеденное количество масла или какого-нибудь другого припаса, отпускавшегося по положению.] на берегу, — надевали собственные щегольские рубахи с передом из голландского полотна, купленные в Копенгагене и Бресте, и, несмотря на жару, повязывали шею шелковыми, тоже собственными,
платками, пропуская
концы их в медные или бронзовые кольца.
Четверо из средних, Липа, Феничка, Шура Огурцова и маленькая, худенькая Шнурова, держали за четыре
конца большой теплый
платок на полтора аршина от пола. Под
платком на опрокинутом набок табурете сидела «гадалка» Паланя. В темноте под
платком черные глаза «цыганки» горели яркими огоньками, а из-за малиновых губ сверкали две ослепительно белые полоски зубов.
А отчего мне было тяжело и как бы я хотел учредить по-иному — этого я не знал; но только воображение несмело и робко, словно откуда-то издалека, нашептывало мне, что моя maman, без сомнения, строгая, нравственная и в высшей степени благородная, но сухая женщина, — и я вдруг вспомнил об отце и, кусая
концы носового
платка, который держал у лица, тихо заплакал о покойном.
Небольшого роста, широкая в плечах, моложавого выразительного лица, Матрена Ниловна ходила в
платке, по старому обычаю. На этот раз
платок был легкий крепоновый, темно-лиловый, повязанный распущенными
концами вниз по плечам и заколотый аккуратно булавками у самого подбородка. Под
платком виднелась темная кацавейка, ее неизменное одеяние, и такая же темная шерстяная юбка, короткая, так что видны были замшевые туфли и чистые шерстяные чулки домашнего вязанья.
Вот статная, красивая девушка из Торжка, с жемчужным венцом, наподобие отсеченной сахарной головы; он слегка прикрыт
платком из тончайшей кисеи, которого
концы, подвязав шею, прячутся на груди.
А как подскочит под самый нос пригожей купчихи, поведет плечом, на которое вскинет клетчатый
платок, и обдаст ее, как кипятком, молодецким спросом: «аль не любишь?» — так восторгу не было
конца.